1932. Ускоряющие время
Год был урожайным на победы: ударно и досрочно завершена первая пятилетка. СССР превратился из страны аграрной в страну индустриальную. Заграница с ужасом и восторгом взирала на стартующие один за другим гиганты индустрии социализма. Полным ходом шла культурная революция: к 1932 году в СССР было открыто 13 тыс. школ. Триумфальным был год и для «Известий»: «главной газете страны» исполнилось 15 лет.
У руля издания стоял Иван Гронский — один из самых ярких редакторов «Известий» за всё время их существования. Он руководил «Известиями» с 1931 по 1934 год, и это были незабываемые годы, как он сам позже признавался в воспоминаниях. Гронский превратил газету во влиятельную общественную институцию: к ее инициативам прислушивались наверху. Прямой номер (так называемая вертушка) телефонной связи со Сталиным 1-22 Гронский знал наизусть. Да и телефон не всегда был ему нужен — каждый его рабочий день начинался в 9 утра в Кремле, а заканчивался в типографии «Известий» «в обнимку» с гранками не раньше трех ночи. Когда спал главный редактор, никто не знал. Такова была цена создания медиагиганта — «Известий».
Доходило до того, что Сталин лично поручал Гронскому написать передовые по сложнейшим темам — например, советско-японским отношениям. Только представьте себе эту ситуацию. Гронский на свой страх и риск, без визы Сталина и Наркоминдел ночью пишет статью, которая утром перевернет весь ход двусторонних отношений: Советская Россия перейдет от «политической обороны» к «политическому наступлению» на Дальнем Востоке. Сталину статья так понравилась, что он велел напечатать ее брошюрой тиражом в миллион экземпляров! А ведь могло закончиться и по-другому…
Но кто не рискует — тот не побеждает. Так, глава технической американской миссии на Днепрострое — так в «Известиях» тех лет называли Днепрогэс — инженер Хью Купер, который за свою работу удостоен ордена Трудового Красного Знамени и чье имя было выбито на Доске почета ГЭС, в начале стройки считал, что ее сдадут не раньше 1934 года. Однако в ходе строительства он стал ударником труда, и Днепрогэс запустили досрочно — в октябре 1932-го!.
На сдачу «стройки века» съехались корреспонденты из ведущих стран мира. Увиденное потрясло их. «Одного Днепростроя было бы достаточно, чтобы убедить скептиков, сомневающихся в возможности осуществления пятилетнего плана», — сообщал читателям буржуазный британский еженедельник «Экономист». Кстати, высокими государственными наградами за героизм, проявленный при создании Днепрогэса, наградили не только 67 советских рабочих и инженеров, но и иностранцев: от инженерных випов уровня Купера до простых монтеров (их имена газета, увы, не приводит. — Прим. «Известий») Мерфи, Биндера и Винтера.
Атмосфера в стране зеркально отражалась на страницах « Известий»: например, слово «шихта» — (сырье для выплавки чугуна) в газете тех лет употребляется без пояснений. Значит, читатели были в курсе всех тонкостей дел на Магнитке, где в 1932-м пустили первую доменную печь. А еще они знали, какая резьба на деталях машин, выпускаемых Нижегородским автомобильным заводом. Кстати, именно в 1932-м с конвейера автогиганта сошла первая полуторка — легендарный полуторатонный грузовик, вынесший на себе все тяготы Великой Отечественной. На «дороге жизни» — автомаршрут в блокадный Ленинград — поставлен памятник полуторке. Сколько жизней спасли бесстрашные водители, доставлявшие по льду Ладожского озера продукты в осажденный город...
В 1932-м в СССР окончательно перебрался Максим Горький. 40-летие творческой деятельности писателя отмечали как всенародный праздник. В его честь переименовали Нижний Новгород, а заодно и завод — он стал всем известным «ГАЗ». Сменила свое название и главная улица Москвы, где находилась редакция «Известий», — с 1932 по 1990 год она будет носить имя Горького. А в октябре 1932-го на квартире у Горького Сталин и пролетарские литераторы решат судьбу будущего объединения советских писателей и советского литературного стиля. Любопытно: термин «социалистический реализм», о котором заявил Сталин, придумал не он, а редактор «Известий» Иван Гронский.
Коллективизацию, которую жестко проводил Сталин, честно описал в первой части романа «Поднятая целина» писатель Михаил Шолохов. С 1932 года она стала печататься в «Новом мире», который тогда издавали «Известия». Буквально с колес ее переделывали под оперу и сценарий фильма. Первая часть романа читалась как самостоятельное произведение. В конце ее еще живы главные герои — Макар Нагульнов и Семен Давыдов. Шолохов тем временем уже работал над второй частью — она увидит свет в 1959 году.
Голод на Украине и в южных районах СССР газета оставила без внимания. Зато голод на Западной Украине (тогда принадлежавшей Польше) удостоился заметки, пересказывающей львовскую газету «Дим»: «От села к селу ходят толпы промерзших, голодающих крестьян, выпрашивающих хлеба» («Известия»).
Новая идеология проводилась с размахом: успехи в театре и в кино освещались широко. Рецензия на пьесу Валентина Катаева «Время, вперед!» о стройке социализма заняла полполосы. Спустя 40 лет музыку к ее экранизации напишет Георгий Свиридов, и она станет неотъемлемой приметой советского ТВ на многие годы. А обзор «правильных» художественных фильмов занял в «Известиях» почти полосу. Хвалили фильм «Иван» украинского режиссера Александра Довженко про ударников Днепрогэса. Отмечали и первый советский звуковой фильм «Путевка в жизнь» Николая Экка. История перевоспитания беспризорников в трудовой подмосковной коммуне так тронула сердца членов жюри первого Венецианского кинофестиваля, что картине дали приз «За лучшую режиссуру». Впоследствии она была показана в 107 странах. «Золотому льву» в Москве радовались, несмотря на то что фестиваль учредил фашистский диктатор Бенито Муссолини.
Прорыв 1932 года. В Самарканде начато строительство первой опытной гелиостанции ВСНХ СССР с красивым названием «аксолэн» (сокращение от «аккумулятор солнечной энергии». — Прим. «Известий»). Небольшая площадь аксолэна — 1600 кв. м — должна была гарантировать подачу 1300 ведер воды температурой 80 градусов. И это было только начало! Использование солнечной энергии в 1930-е годы было модной темой — не зря ей столько внимания уделяли отечественные и зарубежные писатели-фантасты. Сегодня солнечные батареи отлично работают в космосе и в южных районах страны (правда, принцип их работы уже другой). Но тогда это считалось экзотикой. Тем не менее для советских ученых было важно запустить станцию первыми — немцы и англичане наступали на пятки.
Архив газеты "Известия" 1932 года:
Иван Гронский. Псевдоним отца-революционера «Гронский» стал его настоящей фамилией. Редактору «Известий» газета обязана многим: при нем она стала уникальным «федеральным» (как сказали бы сегодня) изданием с корсетью в стране и за рубежом. В «Известиях» печатались лучшие авторы того времени. Гронский большевиком стал не сразу, но став им, принципам не изменял. Застенки Лубянки в конце 1930-х и 16 лет лагерей не сломили его. Его стиль как редактора Андрей Белый в свое время описывал так: «Он был горяч, правдив и неподкупно честен». Именно таким и запомнили Ивана Гронского известинцы. В 1975 году легендарного редактора «Известий» наградили орденом Октябрьской революции.
Павлик Морозов. Трагедия в далеком сибирском селе, где 3 сентября 1932 года были зверски убиты пионер Павлик Морозов и его брат, не отражена на страницах «Известий». Хотя в советское время не было школьника, не знавшего про подвиг мальчика, якобы выдавшего своего отца за «антисоветскую» деятельность. Но какая версия верна — советская или перестроечная? Точного ответа нет. В «Известиях» лишь в 1990-х появится публикация: в реабилитации убийцам Павлика Верховный суд СССР отказал, признав убийство мальчиков «неполитическим». А история Павлика Морозова до сих пор будоражит общественное мнение.
Михаил Шолохов. Советский писатель-самородок: с образованием четыре класса, он прославился на весь мир и стал прижизненным классиком. В 15 лет руководил отрядом продразверстки на юге России, побывал в плену у Махно, чудом избежав смерти. А в 23 года уже начал публиковать свой первый роман-эпопею «Тихий Дон», за который спустя полвека ему дадут Нобелевскую премию. Страсти вокруг таланта Шолохова не утихали долго — его обвиняли в плагиате, но безуспешно. Второй свой большой роман — «Поднятая целина» — он писал почти 30 лет. Жил в донской станице Вешенской — поближе к своим героям. Критиков не любил, а с читателями вел активную переписку.
